Хороший выходной выпадает редко. И это не тот самый «выходной», когда берешь часть работы домой, совершаешь деловые поездки или решаешь дела секретариата, которые всю неделю то и дело откладывал в долгий ящик. Это был тот самый обычный выходной, который не грех было потратить на себя. Несмотря на неутешительные прогнозы синоптиков из Академии, которые, как известно, «очень редко ошибались», всю неделю стояла хорошая погода. На небе не было ни одного серого облачка, которое могло бы намекнуть на затяжные муссоны. Такие выходные действительно были очень большой редкостью. Все важные дела были переделаны на рабочей неделе, никаких поручений от Академии не было, а это означало, что целых два дня можно было полностью посвятить себе.

Хайтам встал рано – это было дело привычки – и внезапно понял, что в рабочие будни особо не замечаешь каких-то незначительных мелочей в своем же собственном доме. Например, цветы в вазе не просто завяли, а высохли до состояния ископаемой мумии, на полках было много пыли, что в пору записывать на ней важную информацию, а на кухне давно было пусто, как будто на нее совершили набег самые голодные пустынники.

- Пора пополнить собственные продовольственные запасы, - глубокомысленно изрек Хайтам, изгоняя обосновавшегося в углу шкафа жирного паука.

Утро было замечательным. На базарной площади было мало народа, торговцы громко зазывали сонных покупателей, которые, потерявшись от разнообразия товаров, еще не определились, чье зазывные кличи у лотков самые соблазнительные. Хайтам остановил свой выбор на мясе, овощах и фруктах, купил несколько свежих лепешек. В его голове уже зрел план чудесного вечера в тишине. Тем более, что этот вечер внезапно дополнился бутылочкой вина, предложенной хитрым торговцев фруктами, который будто бы прочитал мысли покупателя, и предложил самый лучший вариант того, что разнообразит хороший ужин.

Вернувшись домой, Хайтам навел относительный порядок в своем жилище, потом занялся ужином. Дела по дому были закончены далеко за полдень, так что остаток дня до ужина он решил провести за книгами. Хайтам удобно устроился на диване у окна, одним ухом слушая шум на улице, и стал читать достаточно скучный научный трактат о размножении плесенников в пустыне.

Хайтам и сам не заметил, как заснул за книгой, а проснулся он от внезапного и громкого стука в двери. Ему даже на миг показалось, что этот звук приснился, но настойчивый стук повторился снова. Хайтам встал с дивана, поднял с пола упавшую книгу, оставив ее на столе, и направился к двери. В такое время, когда на город уже опустились сумерки, к нему могли заглянуть разве что посыльные из Академии по какому-то срочному делу.

Хайтам открыл двери. Его брови удивленно поползли вверх. Своего гостя он узнал сразу. Забавно, а ведь они никогда не были друзьями - не ходили на студенческие вечеринки, не вели общих дел, не сидели вечерами в таверне… и систематически оба приходили к выводу, что были полными и невыносимыми противоположностями друг другу. Но своего гостя Хайтам все равно хорошо знал по годам учебы в Академии. К нему он всегда старался относиться нейтрально до тех пор, пока Каве не вспоминал, что был на год старше, и не начинал учить его жизни. Слишком шумный и слишком гениальный старшекурсник с параллельного даршана.

О достижениях и похождениях Каве не знал разве что анемо-слайм, который с момента своего существования был пустоголов и наполнен воздухом. О Каве постоянно судачили в Академии одно время, потом к нему потерял интерес – новой темой разговоров стал не он сам, а его творение – Алькасарсарай.

Хайтаму в любом случае было наплевать. Друзьями на всю жизнь они никогда не были – разве что на встрече выпускников могли друг другу кивнуть в знак уважения. Студенческие годы прошли, они давно взрослые люди, чтобы вспоминать какие-то старые споры или обиды. Но вот здесь и сейчас Каве стоял на пороге его дома. Хайтам не мог не заметить, что вечно дерзкий и самоуверенный взгляд архитектора потух, в нем читалась какая-то растерянность.

- Каве? – удивленно переспросил Хайтам, словно бы тот был мороком, который от такого вопроса растворится в воздухе или превратится в туман. Хайтам сделал шаг назад из вежливости пуская гостя в дом. – Что тебя ко мне привело?

«Ты не знаешь, что делает твоё второе воплощение в данный момент, как это вообще возможно»: ни то Синьора в самом деле была искренне поражена этому факту, ни то, напротив. Интонация Розалин не выдавала никаких эмоций, впрочем, как и обычно. В ответ Зандик лишь многозначительно улыбнулся. О причинах этого оскала, Ведьме оставалась лишь догадываться. Кто ж знаешь, что твориться в голосе у этого ученного с ярко-выраженными странностями? И скорее всего, лучше никогда этого не узнать.

---

—  Скучно. —  Пробурчал недовольно Доттори. не зная, чем себя занять на ближайшее время. Материала, с которым можно было работать – либо не было вовсе, либо находился в состоянии «инкубации» и с ними пока ничего не стоило делать – только наблюдать. — Почему же так скучно? —  Поездка в Монд звучала много обещающе, но наделе она не оказалась столь грандиозной. Были моменты, которые искренни развлекли Доктора, но таковых было недостаточно, оттого и оставалось неприятное чувство разочарования. Ко всему прочему, от недостатка материалов и «скукоты», пришлось немного «поиграться» со своим неверным помощником. Путь «игры» с ним, немного развлекли Зандика, но из-за этого, ученому пришлось распрощаться со своим ассистентом. Кому же теперь на этот раз угрожать. — Надо у Арликина попросить нового. Не все ведь в одиночку делать. — Усмехнулся доктор, мысленно еще раз попрощавшись со своим помощником, чьё имя забудет уже через неделю.

— К посольству приближается дилижанс из Мондштата. — Кротко сообщила Снежновна, чьё имя, Иль Дотторе, разуметься даже не пытался запомнить, не желая «перезагружать память». Девушка опустила взгляд в пол, про себя надеясь, что никаких дополнительных вопросов у Предвестника не появиться. Наверно Доктор был самым «тяжелым» из всей организации. Даже с Пьеро было куда проще работать, по крайней мере, у него не могло появиться спонтанного желания провести над тобой пару сотен экспериментов. И никто не мог на учёного пожаловаться, Второму все всегда сходило с рук.

Доктор неспешно подошел к окну, которые выхоли на главные ворота, дабы лично убедиться в полученной информации, что заставило Снежновну с облегчением выдохнуть, мысленно благодаря всех архонтов за эту милость. И в самом деле, к главным вратам посольства Снежной приближался тюремный дилижанс, который охраняли несколько рыцарей Ордо Фавония. Возглавляющего офицера данного отряда, Иль Дотторе тут же узнал. Капитан кавалерии обладал яркими отличительными чертами, особенно для королевства Свободы. Его не так уж тяжело было забить, особенно его острые язвительные речи. Рыцарь говорил складно, и был бы интересным собеседником. Не смотря на острые замечания, в речах офицера не было ничего такого, за что можно было бы «уцепиться». Наверно, Кэйа бы оставил хорошее впечатление о себе, если бы не встал между Предвестником и его развлечением.

— С чем пожаловали? — Хмыкнул Второй, рассматривая дилижанс. Едва ли храбрые рыцари подготовили карету для него, не осмелились бы. Не так уж и просто обвинить в чем-то дипломата в чём-либо, особенно в тяжком преступлении. Там нужно не просто прямые доказательства. Что в карете не находилась Бедняжка Коллеи, почему-то Доктор так же был в этом уверен. Но было бы совсем не плохо, если бы это было именно так. Можно было бы тогда продолжить над ней испытания. Были несколько тестов, которые, учёный бы очень хотел бы провести сразу же, а заодно проверить несколько теорий. Поэтому он и отправил одного своего помощника, по следам подопытного зайчика. Но, если это не за ним, и не Коллея, тогда, что прибыл к ним на «огонёк». — Вечер обещает быть интересным.

— Передайте им, что я скоро спущусь. — Зандик улыбнулся, переводя взгляд на свою сотрудницу, что кротко кивнула, и пошла выполнять приказ. Иль Дотторе снова перевел взгляд на дилижанс, вспоминая огненно-волосого юношу в маске совы. Могло ли быть так, что в тюремном дилижансе сейчас томился Совёнок? Если это и в самом деле было так, значит Мондштат всячески пытается либо прикрыть свой собственный зад, либо заполучить подопытную в свои руки. — Вот негодники.

Самое занятное было в разговоре, это наблюдать за ложью и манипуляции со стороны сэра Кэйи, на которую Иль Дотторе отвечал лишь улыбкой. Капитану кавалерии было многое известно, и он это не скромно демонстрировал ни раз. Офицер знал, что Доктор не может на прямую сказать, о том, что переданным из заключенный, вовсе не тот, кто убил дипломатов. Потому, что это знание заденет целую цепочку «домино», которое должно было привести признанию того, что Фатуи занимаются экспериментами над детьми. Но в эту уловку Альбериха, Предвестник не намеревался попадаться, и вовсе не собирался вместе с капитаном кавалерии Ордо Фавония, проехаться к ним. Уж лучше забрать свой «утишающий приз» и остаться на воле.

---

— Птенчик – птенчик – птенчик… —  С нотами безумия, произносил Второй, спускаясь по винтовой лестницу в темницу посольства Снежной. Было интересно еще раз взглянуть, на самоуверенного юношу из винного погреба поместья Рагнвиндров, которому так мило шли оковы. Жаль, только юноша этого не оценит.

Властелин Камня стоял на краю гигантской скалистой прорасти, всматриваясь в горизонт и предаваясь воспоминаниям о днях давно минувших. Мир сильно изменился за времена его правления, как и изменились сами люди, как и изменился он сам. Прежде Гео Архонт не смел даже думать, о том, чтобы освободить себя от обязанности защиты родного королевства. Но все течет, все меняется. Настала эра людей. Настало время им наращивать свою мощь, учиться защищать себя, своих близких и свои земли.

Моракс встречал людей, что разделяли его мнение. Например девушку с бледно фиолетовыми волосами, что крайне радикально высказывалась на тему покровителей Ли Юэ. Кэ Цин была очень резка в своих выражениях. Признаться честно, ее резкость даже немного позабавила Гео Архонта. А искренность — подкупала. Конечно, было интересно послушать, что бы она сказала, если бы узнала, что перед ней стоял Властелин Камня. Но, к сожалению послушать это, было не возможно. Все таки он — Моракс, инсценировал свою смерть, чтобы освободился от вечного служения. Неловкая, но забавная ситуация, явно не стоила его свободы. Второй раз инсценировал свою смерть было бы глупо, никто бы в этоуже не поверил. К тому же, это наверняка обидело жителей города. Они бы заслуженно почувствовали себя обманутыми. Безусловно они любили Бога контрактов, и были бы рады узнать что он жив. Но такой жестокий обман, точно ранили бы их чувства.

Порой Чжун Ли задумывался, а правильно ли он поступил. Людская скорбь была сильна. Однажды его даже спросили, что чувствует сам Властелин Камня, когда он слышит и видит, как люди его оплакивают. Тогда Моракс ответил, что он чувствует себя прекрасно, потому что впервые за долгие столетия чувствует себя свободным. Эта бывала чистейшая правда, но сомнения все-таки присутствовали.

Гео Архонт немного тосковал по полетам. По ощущениям, когда по чешуе скользил воздух. По скорости, которую мог развить бог контрактов в своём истертым обличье — в обличии дракона. Нельзя было позволить, чтобы его кто-то увидел, что ещё кто-то узнал его тайну.

— Я нашел ее — вечность. Это солнце, слившееся с морем. — Произнёс Чжун Ли куда-то в даль, не отводя взгляда от горизонта. День постепенно подходил к концу, как и маленькое путешествие по забытым местам родных земель. Нужно было возвращаться домой, завтра выходить на работу. К сожалению в жизни людей был один существенный минус — они не владели своим временем.

Еще пару месяцев назад Сет радовался, что жизнь вернулась в привычную колею. Да, грабить банки и богатеньких толстосумов, которые зарабатывают состояние на отмывании денег — не развлечение, но больше ничегошеньки братья Гекко в своей жизни делать не умели. Раз Эль-Рея не существовало, Сет словно поставил для себя задачу накопить как можно больше бабок и рвануть со своей "семьей" куда-нибудь туда, где не спрашивают имен, есть белы теплый песочек, пенное море и такие забавные коктейли с разноцветными зонтиками. Это лучшее, о чем можно было бы мечтать. Да, Сета периодически грызла совесть, что он втянул во все это Кейт, но он бросал ее уже раз и все еще помнил, чем это закончилось. Сета грызла та маленькая коварная совесть с острыми зубками, которая то и дело твердила, что он ломал девушке жизнь. Но уж лучше Кейт будет рядом, чем в очередной раз пересечется на жизненном пути с древними богинями. Сет знал, что, накопив денег, он сможет дать Кейт все, что она пожелает, если это касалось материальных благ, потому что идти за какими-то дарами в ад он в очередной раз не собирался.

Громкие имена братьев Гекко прокатились не только по территории США, но и по всей границе между Америкой и Мексикой. Кажется, даже ходили слухи, что их объявили в международный розыск. но кому нужна парочка домушников, которые словно растворились в ночи? Жизнь для них завертелась своим чередом из путешествий, пьянок, хорошей жизни и грабежа, который добавлял адреналина в кровь. И Сет верил в то, что все хорошо. Но Ричи все равно оставался другим. Его брат всегда был особенным парнем со своими тараканами в голове. Ричи был особенным даже для их алкаша папашки. У Ричи всегда была свое судьба. Очень давно Сет заметил, что брат словно медленно отдалялся от него маленькими такими шажочками. С тех самых пор, как они ограбили тот банк и зарулили в бар в приграничье, Ричи словно растворился на горизонте жизни Сета. И виной тому уже была не Сантанико. Сет и сам уходил к женщинам в своеобразный загул, забывая о семье, общем деле и брате. Ричи не жаловался. Так чего же жаловаться на то, что брат влюбился в вампиршу-стриптизершу? Сет был уверен, что, когда их жизнь наладится и вернется "дуэт Гекко", все наладится. Но Ричи остался другим. Он все еще был мозгом команды, но слишком часто отлучался по своим делам. иногда его не было пару дней, иногда и неделю. Один раз он пропал почти на месяц, а, когда вернулся, ни о чем не желал говорить.
А сейчас пошел уже второй месяц, как Ричи пропал. Сначала Сет думал, что брат где-то сгинул, пока в дороге его не нагнала смска с неизвестного номера, где было написано "Все в порядке. Я в Перу по срочному делу". Кейт, которая с Ричи была более на короткой ноге, как-то обмолвилась, что тот искал какие-то артефакты, на которую тратил баснословные суммы денег, которые Сет честно пытался копить. Но, как Ричи сам заявлял, это его часть, он имеет право распоряжаться ею, как пожелает. На два месяца Сет остался в компании Кейт, которая когда-то уже пыталась скрасить его одиночество. Сет прекрасно понимал, что без Ричи он уже не "один из знаменитых Гекко". Он просто Сет Гекко, у которого нет таких гениальных мозгов, чтобы уметь планировать все наперед. Их папаша был прав — Сет бесполезен, все, что умеет, это махать кулаками и стрелять. На долгих два месяца они застряли на границе, то и дела меняя мотели, чтобы не нарваться на добропорядочных граждан, которые узнали бы их лица с листовок "Разыскиваются". Накопленные деньги таяли, уходя на естественные нужды и потребности, а дело, которое сдвинуло бы их тухлое существование с места, не подворачивалось.

К концу второго месяца, когда сам Сет уже был на грани, он решил, что надо двигаться вперед и, возможно, взяться за какое-нибудь дело в крупном городе, чтобы не зачахнуть в этом болоте. Покупая вечером бургеры в забегаловке небольшого городка, он увидел букмекерскую контору, которая, судя по вывеске, принимала на этой неделе очень большие ставки. Сет понял, что это был их шанс. Пару дней он и Кейт охаживали контору, проверяли наличие камер, считали охрану, прежде чем рискнуть перед отъездом из этого захолустья взять свой небольшой куш. Когда дело было сделано, оставалось только забрать из номера вещи, деньги и оружие и делать ноги. Несмотря на рану в плече, которую то и дело рвалась перевязать Кейт, Сет спешил, не желая иметь дел с местной полицией. Он буквально бежал до номера и, когда достал ключи, понял, что дверь была открыта. Некоторое время Сет, доставший оружие, еще сомневался, стоит ли сражаться с полицией за их пожитки или лучше делать ноги сразу. Но нигде не было и намека на стражей правопорядке. Мотель, что они выбрали, был почти пустым, видимо, из-за обилия клопов и грязного постельного белья, что приходилось спать, не снимая покрывал и верхней одежды.  Сет толкнул ногой двери и отошел в сторону, ожидая стрельбы. Но была тишина. Сет помедлил и осторожно заглянул в помещение. Он был готов увидеть кого угодно, даже Ричи, который "внезапно" вернулся из своей очередной тупой поездки. Но запах духов, витавший в воздухе, явно не принадлежал Кейт — слишком вульгарный для нее. В маленьком номере мотеля их ждала та, о которой Сет уже достаточно долгое время не вспоминал, потому что они оба сказали друг другу долгожданное прощай, надеясь, что никогда не пересекутся.

— Ричи? Мне казалось, вы вместе путешествуете в Перу... или где он у нас там? — Сет кивком приказал Кейт зайти, а потом закрыл двери.  — Что ты здесь забыла, Сантанико? Только не говори, что в тебе проснулись старые чувства к моему брату, и ты решила наладить отношения... ну там типа любовь не прошла и все такое. Ты ведь просто так не ходишь в гости, — Сет подошел к своей постели и достал из-под нее сумку, в которую начал складывать вещи. — Я был бы рад поболтать и выпить чая с медом, но мы немного спешим.

Обыскать скромные пожитки Нила не составило большого труда. Тот так трясся над своей сумкой, что привлек внимание даже такого человека, как Эндрю. Нил Джостен ему не нравился, пиздец, как бесил. Звезда засранного городишки, который на деле оказался настолько рукожопым, что только самому богу было известно, какой «потенциал» там увидел в нем Кевин.

Среди заношенных и сто раз застиранных вещей Нила Эндрю нашел то, что даже его заставило многозначительно хмыкнуть и убедиться в том, что у его подозрений была жесткая почва. Нил Джостен был шпионом. Очень интересные новости, учитывая, что Кевин был зашуган своим неопределенным положением. Он об этом не сильно любил говорить, но любой бы прекрасно понял, что жизнь Кевина Дэя – это сплошная неопределенность – туманное настоящее и еще более мрачное будущее. От «Воронов» не уходят просто так, «Вороны» просто так не меняют регион и просто так на горизонте не появляется случайный сталкер. Эндрю сложил вещи обратно в том порядке, в каком они лежали и задвинул сумку на ее место. В тот день, несмотря на принятые лекарства, он думал о том, что нашел больше, чем обычно. Думал, курил и злился.

Нил Джостен был шпионом. Да, у каждого даже в этом общежитии висят красивые фоточки Кэвина или того же Рико, где те с голливудской улыбкой дарят лучи любви своим фанатам? Эти фото были задрочены и облизаны влажными фантазиями фанатов. У Нила Джостена была же целая папка с самой разнообразной информацией, педантично разложенной по файлам. А еще в этой затасканной сумке была такая крупная сумма денег, что можно было только удивляться тому, почему Джостен ходил, как бомж. Но шпионам не платят наличкой. Шпионы не носят такие бабки в простой сумке, бережно прижимая ее к груди. За сталкерство платят крупные деньги на какой-нибудь надежный банковский счет, чтобы не вызвать подозрений.

На человека, который ограбил банк, Нил Джостен тоже не был похож. Те, кто обирает каких-нибудь толстосумов не сидят в сраном городке и не играют в экси, а бегут за границу куда-нибудь в сторону Мексики, где уж точно можно раствориться в относительно небедной жизни в стране, что не выдает Штатам воров и преступников. Но Нил Джостен не тратил из этих денег ни копейки, был зашуган так, что, казалось, оглядывается на свою собственную тень.

Что-то в этом фальшивом образе простачка, криво играющего в экси, все-таки не сходилось. Бесило. Пиздец, бесило, особенно контактные линзы, которые Эндрю легко распознал, когда оказался лицом к лицу с Нилом. Ему не шел этот ублюдочный цвет. Нил Джостен - сплошная фальшивка. Именно об этом думал Эндрю, когда бросал выразительный взгляд на Роланда, который давно научился понимать его без слов. Фальшивый Нил Джостен с фальшивыми глазами и фальшивой жизнью на деле оказался простачком. Он не пил и не баловался дурью, стараясь сохранять трезвость ума, как тот самый загнанный в угол беглец, готовый в любой момент сорваться с места и бежать в никуда, прихватив свои скромные пожитки и огромную сумму денег.

Хватило пару шотов с газировкой и дурью, чтобы неискушенный организм парня поплыл в душной атмосфере клуба. Оставалось только разогнать наркоту по крови, чтобы тот раскололся, стал достаточно мягким, как глина, из которой можно было бы лепить все, что угодно. Первый разговор у них вышел не таким, как хотел Эндрю. Нил, несмотря на свое состояние, пытался бежать из бара, но Эндрю преградил ему путь, бросив в лицо обвинения, вынужденно заставляя того развернуться и снова оказаться в плену танцпола и слишком разлакомившегося Никки. Эндрю и сам не заметил, как оказался рядом, вцепившись пальцами в загривок кузена так, чтобы тот вспомнил, что то, что принадлежит Миньярду трогать было нельзя. Нил уже явно не соображал, поэтому вывалился из объятий Никки и, едва держась на ногах, сбивая танцующую толпу, снова попытался сбежать. Эндрю оттолкнул от себя явно перепугавшегося Никки, который не сразу понял, за что в этот раз огреб и пошел следом за своей жертвой. Эндрю потратил на Джостена целый вечер и, если надо, как терпеливый хищник, будет ходить за ним весь вечер, пока тот не расскажет ему правду.

Нила он застал в туалете. Судя по приглушенным звукам, в одной из кабинок кто-то был. Разумный человек не стал бы устраивать в таком месте разборки и драмы, но Эндрю было плевать. Этот клуб видел всякое, даже трахающиеся парочки в кабинке туалета, когда кто-то рядом справлял нужду. Миньярд прислонился к дверному косяку и наблюдал за своей жертвой.

На людей алкоголь и наркотики действовали по-разному. Ему крекерная пыль нужна было только для того, чтобы сохранять ясность ума, не корчится в ломках по таблеткам. Крекерная пыль приелась, как медицинские колеса уже давно. Кевин вон предпочитал напиваться так, что иногда был не способен даже свое собственное имя без ошибок выговорить. А Нил Джостен сейчас стоял перед ним, пытаясь ухватиться за остатки своего разума. Эндрю застал его у раковин, когда тот о чем-то говорил со своим собственным отражением. В голубых глазах плавился лед – сейчас только они были настоящими во всем фальшивом образе темной лошадки по имени Нил. Он даже выглядел жалко – как раз от тип людей, которых накачали всякой херью, чтобы трахнуть, а в результате они весь вечер блевали в туалете.

Это Никки у них жалостливый – на его бы месте вытер слюни несчастному и нашел бы тихий угол, чтобы тот очухался. Эндрю с каждой минутой этот тишины чувствовал лишь нарастающее раздражение. Нилу Джостену хотелось пересчитать ребра, разбить лицо, чтобы вывести на настоящие эмоции, увидеть то, что скрывается за этой фальшивой оберткой. Но Эндрю обещал Кевину, что не тронет его, но и не отпустит от себя, пока не узнает правду.

- Ты уже мой. Я уже тебе это говорил.

Несмотря на все раздражение, Эндрю произнес эту фразу с убийственным спокойствием. Джостен стоял перед ним, тыкал в него пальцем, как будто таким движением хотел застрелить своего обидчика из невидимого пистолета. Его ноги едва стояли на скользком кафеле, разъезжались как у пьяной шлюхи, что пыталась стоять на высоких каблуках. Нил Джостен – под наркотиками или алкоголем походу был тем еще жалким зрелищем. Ни говоря ни слова, Эндрю схватил его за вытянутую руку и втащил из туалета, потащив через служебный ход в сторону улицы. За время пути он ни разу не оглянулся, понимая, что Нил еле стоит на ногах, едва тащится за ним. Эндрю было по хер, даже если тот упадет на колени, он будет его тащить, выворачивая суставы.

- Стой ровнее Джостен!

Эндрю, оказавшись на улице, наконец остановился, развернулся и, схватив свою жертву за плечи хорошенько встряхнул, будто заставляя прийти в себя.

- Если опять надумал блевать, то делай это вы кусты. Мне плевать, что тебе херово. Я всего лишь хочу знать правду.

Солнце зашло для принца Артаса Менетила навсегда, когда он переступил в последний раз ворота, ведущие в славный город паладинов – Стратхольм. Все, что последовало дальше, был чётко продуманный план высших существ в нескольких актов. Или, как высказался Кел'Тузад: «была репетиция», после которая должна была плавно перейти в активные действия. Сценаристы раздали роли определенным существам, поленившись рассказать сюжет. Что будет дальше, знал, пожалуй, только один чернокнижник, который в последствии переродился в лича. Остальные, даже не знали своих ролей, шли вперед, стараясь не сворачивать со своего пути. План разрабатывался годами, однако, герои Азерота смогли внести свои правки, и перекроить историю в свою пользу, не смотря на множество проигранных «партий» в этой «игре».
«Ты подвёл меня»: наверно этой фразой может выразить свое отношение каждый, кто некогда знал принца Артаса, или даже Короля Лича. И именно эта фраза крутилась в падшего паладина в голове, в его посмертии. Последний от кого рыцарь смерти слышал эту фразу – звался Зоваалом, так же известный, как Тюремщик. И пусть многие пилигримы Утробы поспорят, сказав, что ему больше подойдёт прозвище Заключённый. Так, как все, что он делал изначально, так это сбежать… Но для павшего паладина, он был настоящим тюремщиком, что пленил душу его, и многочисленное количество жертв легендарного клинка Ледяной Скорби. От лезвий рунического клинка Фростморн пало множество легендарных героев, в том числе и знаменитый учитель Менетила.

Утер Светоносный – один из первых паладинов ордена Серебряной Длани. Герой, что во времена Второй войны не побоялся, повести орден за собой в бой против Орды. Многие звали его мудрецом. Однако даже его мудрости было недостаточно для того, чтобы не позволить в сердце своего юного ученика расцвести тьме, что быстро разрослась и поглотила принца Лордерона. Впрочем, за свою невнимательность и пренебрежение к своему любимому ученику, он расплатиться орденом, жизнями всего королевства, Альянсом, жизнью своего короля, своей жизнью и даже собственной душой, став жертвой Ледяной Скорби.

Помни, Артас, мы — паладины.
Месть не может быть частью того, что мы делаем.
Если мы позволим нашим страстям превратиться в жажду крови, то мы станем столь же мерзкими, как орки.

— Ты снова ошибся, Утер. — Подумал Мнетил, вспоминая слова своего наставника во время одной из первых его миссий. — Я не стал таким же, как орки… я стал хуже. — У бестелесного духа не осталось толком ничего кроме воспоминаний, которые были скомканы к тому же. Моральных сил не осталось, так же, как и каких-либо чувств. Все на что был способен бывший Король Лич, так это просто идти вперед, пиная мелкие камушки, что встречались на его пути. В его действиях не было никакого смысла, он не преследовал никаких целей. Даже его жертвы – камушки, страдали не от агрессии, которую Менетил хотел выплеснуть хотя бы куда-то. На самом деле, бывший рыцарь смерти просто придумал себе такое занятие. Разумеется, это занятие не предавало какого-то особого смысла в путешествии по Утробе, но хотя бы разнообразило его хотя бы как-то. В любом случае, в этом казалось больше смысла, чем лежать в клетке. В прочем, Артас сейчас ни в чём не видел смысла, даже в собственном существовании.

— А ты, Утер, стал таким же мерзким, как орки? — Падший паладин пнул очередной камушек, вспоминая о том, что именно его учитель выбросил его в Утробу, бормоча что-то про правосудие. Он оправдывал свой поступок, словно пытался обмануть себя и все мироздание в том, что имеет хоть какое-то право судить своего бывшего принца и ученика. Конечно Артас не осуждал Светоносного, точно зная, что не имеет никакого права после того, что сотворил. Да, и честно признаться сил не было никаких для осуждений, даже при желании. Но было интересно, оправдывал ли его учитель себя и дальше, или же признал ли он, что сам свернул со своего пути? Быть может это глупо, но Менетил надеялся, что его учитель принял свой поступок и раскаялся. Откуда взялось это желание, павший паладин не был уверен, так же, как и чем оно было продиктовано. Быть может он частично волновался за судьбу своего учителя?

Утопая в своих мыслях, бывший Король Лич не заметил, как приблизился к движущемся силуэтам. От мыслей отвлек знакомый голос. Наверно, если бы у Артаса было сердце, и оно било бы в груди, то оно бы ударило рекордное количество раз в секунду. Голос принадлежал одной из его легендарных жертв, что некогда сражалась за свой народ, а в своем посмертии устроила охоту на своего убийцу. О, этот голос рыцарь смерти никогда не забудет и не с чем не спутает, с какой бы интонацией он бы не звучал. Менетил, как по команде бросился бежать, в надежде, что Ветракрылая его не заметила, и не услышала. Если Сильвана его поймает, то, пожалуй, пытки Тюремщика покажутся детским лепетом.
Найдя укрытие, бывший паладин Серебряной Длани осознал, что его дух трясёт как осиновый лист на ветру. «И это гроза мира Азерот»: фыркнул сам на себя бывший Король Лич, снова не особо уверенный в том, что это и правда его мысли. В прочем, для ненависти к себе Артасу не требовалось чья-либо помощь из вне, он и сам не плохо справлялся с этим который год подряд.

— Очень сильно в этом сомневаюсь, Ветрокрылая. — Произнес Менетил, гордо покидая свое укрытие. Не так много в бесплотном духе осталось качеств от самого носителя, по крайней мере на данный момент, но Артас попытался вспомнить кем он был когда-то в прошлом… юношей, что не бежал от проблем, даже если они казались не посильными… впрочем, вспоминая чем именно все закончилось, может он опять совершает череду бесконечных ошибок.

фортуна вновь совершила свой судьбоносный поворот колеса, прежде чем я успел привыкнуть к своей новой жизни. оглядываясь назад, я понимаю лишь то, что единственное, что постоянно в ней, так это резкие изменения. сначала все было хорошо, потом вторжение вампиров, затем попытка жить в новой школе, затем служба, и вот теперь бегство от этой желаемой судьбы. лишь непостоянство – постоянно.
кто бы мог подумать, что добровольцы, вступившие в армию по собственной воле, через некоторое время объявят себя независимой от неё. никто не мог… по крайней мере из тех, кто здесь присутствует. все думали, что мы будем чётко следовать приказам и добьёмся тем самым успеха. ну, возможно… юи считал иначе… он не всегда слушался даже гурена ичиносе, который являлся для нас наставником и покровителем, что уж говорить о тех, кого он не видел в действии и не знал, что это за люди? единственное к кому он всегда прислушивался, так это к собственному сердцу и всегда поступал, по совести.
я восхищаюсь им. его решимостью идти вперед по чётко намеченному им курсу. никогда не сдаваться, даже в безвыходной ситуации. я не такой как он мне сложно решиться на что-то. поэтому, я люблю пути, без точки возврата. тогда сомнения не дурят голову о правильности выбранного пути. потому, что есть лишь одна дорога – вперед. для неуверенного в себе человека, вроде меня, который не может не сомневаться постоянно в правильности своего решения, это лучший выбор. потому что нет возможности всё «откатить назад». дорогу осилит лишь тот, кто идет вперед, а не топчется на месте из-за сомнений «повернуть на лево, или на право» на развилке. я как аз тот самый человек, который будет слишком долго размышлять и постоянно сомневаться, пока жизнь не принудит сделать свой ход. и то, даже когда я его сделаю, я продолжу размышлять об этом.

саотомэ чётко знал, чего хотел добиться в своей жизни, и у него не было шанса об этом забыть. сначала его мучали кошмары, а потом к этому бесконечному кошмару добавился демон, который любил принимать форму его мертвой сестры, напоминая о самых ужасных событиях в его жизни. впрочем, он никогда не стремился забыть о своей личной трагедии, напротив пытался о ней никогда не забывать. это было его напоминания о своей главной цели в жизни – мести за свою погибшую дорогую сестру, что пожертвовала собой ради спасения глупого младшего брата. все что он делал, после гибели сестры, это старался воплотить самое главное желание. стремление вступить в армию – только ради мести, даже если путь уложен через унижение. заключение контракта с демоном – только ради того, чтобы стать сильнее и было легче отомстить. и сейчас сердце бьётся только ради мести.

попросить помощи у микаэлы, оказалось намного проще, чем звучало это в голове. он хоть и был вампиром, который не особо любил людей, из-за привитой ему ненавистью со стороны новых собратий, но согласился помочь довольно легко. возможно на его решение повлияла история йоичи, которая была близка мике, так как он знает, что такое увидеть смерть близких. или же повлияло то, что они пытались помочь вампиру «спасти юи». а может из-за того, что юичиро считал его семьей. может на вампира все эти факторы повлияли одновременно, поэтому он так легко дал свое согласие помочь отомстить за томоэ.

просчитать план грядущей мести было не легко. без помощи микаэлы, заняло бы слишком много времени, что постепенно повышались бы шансы на провал, из-за вынужденной слежки. ко всему прочему вельт и симм ходили постоянно вместе, как братья близнецы, и вероятность попасться им удваивалась. но благо, мика знал о их слабых и сильных сторонах, а также подтвердил печальную догадку, что эти двое практически неразлучны. а значит, прежде чем попытаться добраться хотя бы до одного, нужно было ликвидировать осторожно второго. вот только тут стоял главный вопрос: «а как именно йоичи отомстить за сестру». смерть казалась слишком милосердной местью для чудовище вроде лакуса.
работа над планом возмездия занимало очень много времени. нужно было просчитать все, до мельчайших деталей. на случай, если дождь пойдёт, или будет яркое солнце, если ветер подымиться, и всё остальное. в этот день должно быть всё безупречно, просчитано и желательно, чтобы все было довольно просто, дыбы не запутаться в своих перерасчётах.

саотомэ не планировал убивать своего кровного противника. не так сразу. прежде чем этот монстр испустит свой последний дух, он должен испытать хотя бы малую часть той болт, которую йоичи испытал наблюдая за гибелью томоэ. он должен прочувствовать хотя бы часть того отчаянья и призрения к самому себе за то, что не спас того, кто был ему так дорог и любим. но прежде чем это осуществить, его нужно было сильно ранить. так, чтобы этот ублюдок не смог нормально двигаться, но мог осознавать всю безысходность происходящего.
вампир увернулся от, казалось бы, вот-вот от достигнувшей его стрелы, слегка лишь оцарапав щеку.  это плохо! очень плохо! потому, как реакция, скорость, слух и зрения у них во многом превышали человеческие. не тренированному человеку не убить нетренированного вампира. любая попытка человека ранить вампира, пусть даже и проклятым оружием, будет легко перехвачена молодым вампиром, так как действия человека будут слишком медленны. вот почему вампиры столь высокомерно относиться к людям, потому как «скоту» до их уровня самого слабого уровня нужно расти и расти.
саотомэ думал, что делать ему, в случае промашки. выделялось всего два варианта: попробовать продолжить стрелу, или же просто подняться на ноги. у каждого из этих вариантов были несомненно свои «за» и «простив». продолжить стрельбу, кажется лучшим вариантом, ведь есть шанс подстрелить своего противника. однако, враг движется слишком быстро, и скорее всего будет двигаться хаотично. другими словами, маловероятно, что вельт будет двигаться по прямой, ведь он знает, что по нему могут продолжить стрельбу. а значит, упрощать задачу своему противнику, он точно не станет и скорее всего будет приближается двигаясь зигзагом. в таком случае, предсказать куда следует выстрелить в следующий раз, в попытке стрелять на опережение, практически е возможно. с другой, стороны выпрямиться и подготовиться к бою уже на верху, кажется не таким полезным действием, как продолжить пытаться подстелить вампира. однако, если подстрелить не получиться, находясь в удобной позиции для обстрела, но не удобной для обороны, он станет легкой добычей. и потому, саотомэ предпочел подготовиться к обороне на верху, недели продолжить обстрел. если бы он был не единственным стеклом, то в этом было бы куда больше шанса на попадание по цели.

—  это лишь начало. — вскакивает и натягивает новую стрелу н тетиву, что словно полыхает черным пламенем от демонической энергии. —сегодня тебе не избежать возмездия. сегодня ты испытаешь все то, через что ты заставил пройти меня. —  йоичи выпустил вторую стрелу, и принялся натягивать следующую, не проследив даже, достигла ли предыдущая стрела своей цели или нет. разговоры обычно отвлекают от сражения, а в нём нужна придельная концентрация. однако, в данном случае, саотомэ  был не против вести диалог со своим врагом, так как хотел заставить того задуматься «а что он сделал и как его заставят пройти через тоже самое испытание».